GothicRock.Ru (GR): Расскажите, что означает название Faith & The Muse. Почему группа была названа так? Эти слова неким образом отображают вашу веру в силу искусства или что-то иное? Каковы для вас критерии искусства?
Вильям: Это было просто. Моя фамилия “Faith” и у меня никогда не было нужды переосмысливать значение слова «муза». После того, как мы записали нашу первую песню вместе (“Heal”), название группы появилось само собой. У меня нет особых критериев того, что представляет собой искусство. Разве что оно является выражением чего-либо: простым и ясным.
• GR: Создавая Faith and The Muse, вы уже имели большой опыт в музыкальной деятельности. Однако, F & tM довольно самобытный проект и с вашим прошлым его роднят только deathrock-punk корни. Как вы пришли к идее о том, чтобы совместить с этим видом звучание фолковые и неоклассические элементы?
Моника: Смысл Faith and the Muse состоял в том, чтобы создать наш собственный мир и выразить его через музыку. Чтобы преуспеть, мы всегда выбирали тот стиль, который хотели: это может быть кусочек ренессансной музыки; оркестровая увертюра; интимный акустический трек или бросок в хард-рок. Все это зависит от нашего выбора. Именно таким образом получается результат.
Вильям: Красота панка для нас заключается в том, что он претендует на очень многое. Панк-идея была очень многогранной вначале своего существования. Мы просто продолжили развивать эту идею и интерпретировали ее по-своему (в этом, по моему мнению, и заключается ее сущность).
• GR: Лирика Faith and the Muse по большей части построена на мифологии: от кельтской до староанглийской, уэльской и т.д. С каких пор вас начал интересовать фольклор этих стран и много ли времени вы проводите за его изучением? Принимали ли вы участие в постановочных праздниках или карнавалах, имитирующих те эпохи?
Моника: Тематика моей лирики всегда связана с мифологией, женским взглядом на историю, снами и рядом вещей, которые больше, чем просто свежие новости или события. Многое, кажется, меняется, и все это лишь подтверждает факт, что ничего не меняется вообще. Однако, поскольку у меня уэльское происхождение, я испытываю огромную склонность к наследию этой страны. Много лет я изучала мифологию своих предков.
Мы не принимаем участия в постановочных средневековых фестивалях, нам достаточно костюмированных выступлений на сцене.
• GR: Лирика Faith and the Muse часто печальна, посвящена несбыточным мечтам и порой мрачна. Есть ли в ее основе какая-либо часть ваших реальных жизней, или же она всецело построена на фантазии и игре воображения? Чем вас привлекает темная романтика?
Моника: Смерть моей матери, когда мне не было еще 5 лет от роду, изменила мой взгляд на мир. Я думаю, что меня всегда притягивала темная сторона вещей из-за того, что мне пришлось столкнуться со смертью в столь раннем возрасте. Впрочем, в этом есть своя романтика, сильное страсть к прошлому, лучшим временам, другой эпохе.
Вильям: Большую часть лирики F&tM;, которую я написал, связана с личным опытом. В гораздо меньшей степени, с моим мировоззрением.
• GR: Ваши выступления очень театрализованы. У вас интересные костюмы и каждый тур представляет новые варианты визуализации вашего творчества. О фотосессиях к альбомам можно сказать то же. Трудно ли вам каждый раз подбирать новые образы и есть ли некий баланс между десрок-панк составляющей в вашем имидже и костюмированно-средневековой?
Моника: Мы оба принимаем решения, хотя идея классических костюмов для “The Burning Season”, например, принадлежала Вильяму. Что касается меня – то я всегда имела склонность к одежде. Моя карьера началась на панк-сцене начала 80-х, и я усердно работала над собственным сценическим образом.
Для “Faith and The Muse” мы разработали нашу собственную вселенную с особой музыкой. Я хотела получить из этого сказочное ощущение того, что мечта воплощается в жизнь. Поэтому, меня начали интересовать аутентичные эпохе ренессанса костюмы. Что-то вроде тех, которые вы можете увидеть на фотосессии к альбому Annwyn. Также я работала с дизайнерами, которые поддержали мою идею и, также как и я, очень хотели воплотить ее в жизнь.
Что касается головных уборов, то это наследие моих ранних костюмов «пост-панк» периода. Тогда я часто носила шляпы, парики и вуали. Мне нравится заниматься одеждой «с головы до пят». Это поднимает мою индивидуальность на совершенно иной уровень. С течением времени, я осознала, что можно уделять внешнему виду чуть меньше внимания. Я думаю, что чем больше личностного становится в моей музыке и лирике, тем лучше я понимаю, что творчество возможно и без столь явного акцента на составляющую макияжа и костюмов.
Вильям: Если вы посмотрите, как я выглядел в Mephisto Walz, Shadow Project и т.д., то вы увидете, что в F&tM; я не слишком изменился. Я уже тогда выглядел особенно. Однако, самая радикальная вещь, что я сделал, состояла в том, что я избавился от огромной черной гривы волос, которую носили все. Меня забавляет, что это так волновало многих людей…
• GR: На вашем официальном сайте есть ссылка на замечательный проект “Ars Terra”, основной смысл которого заключается в сохранении живой природы. Расскажите, как вы пришли к осознанию важности этой темы? Много ли ваших фанатов согласились принять участие в этом проекте?
Моника: Я всегда хотела жить вне городов. В деревне или в лесу. Как только мы начали интересоваться Permaculture и спасением животных, мы решили, что для нас пришло время двигаться к этой цели тоже: то есть жить правильной жизнью той реальности, что мы пытаемся построить. Многие фаны оценили наш порыв в этом направлении: как в отношении лирики, так и в отношении реального желания сделать этот мир лучше. Вы можете посетить www.mercyground.com/arsterra или www.arsterra.org, чтобы узнать об этом проекте больше.
Вильям: Как вы поняли, мы работаем над тем, чтобы попытаться сделать землю чище. Мы рассматриваем это, как воплощение в реальность всего того, о чем мы говорили на протяжении многих лет. Это самая большая вещь, которую мы когда-либо делали за свою жизнь. Мы уверены, что это имеет огромную важность.
• GR: Deathrock-punk корни Faith and The Muse обязаны лучшим дням 80х годов, когда эта музыка переживала свое наиболее бурное развитие. Как много, по вашему мнению, на современной андерграундной сцене США групп, которые продолжают играть в лучших традициях той атмосферы? Сохранилась ли атмосфера тех дней или в таких вещах нельзя говорить о постоянности?
Моника: Сцена того времени была совсем новой. Ничего подобного ранее не было. Мы же были детьми, создающими в новой плоскости. И, кроме того, — аутсайдерами, которые объединились, чтобы осознать собственное место в мире. Сегодня же, с появлением все новых и новых групп, сцена поглощена средствами масс-медии. Я вижу исключительно маркетинговую смесь в тех группах, о которых я лучше бы никогда не слышала: рэп в сочетании с металлом; сентиментальность в индастриале; опера в black-death металле; готика опять же вместе с рэпом… Все это способствует тому, что диски будут продаваться на большем количестве рынков. Но это ужасно, так как данный материал создан только для того, чтобы продаваться. В нем нет никакой творческой ценности.
Вильям: Как я люблю говорить, у разнообразных «возрождений» нет будущего. Если люди хотят воскресить 80-е, я не могу не заскучать. Я однажды уже прожил то время, и нет смысла делать этого снова. Мне гораздо более интересно то, что принесет нам завтра, и те группы, чье творчество приближает нас к нему.
• GR: Последний альбом Faith and the Muse, наравне с фирменным олдскул-панк звучанием, представил слушателю ряд новых находок, таких как увеличенная доля synth, джаза в звучании, что говорит о развитии группы. Однако, с последнего релиза группы прошло уже 4 года. Какие планы на будущее? Стоит ли ожидать в ближайшем будущем новый материал?
Вильям: Да, разумеется, новой музыке от F&tM; – быть. Мы просто были заняты другими проектами, среди которых не последнюю роль играет Ars Terra. Кроме того, у нас будет тур этой осенью, а также новый концертный DVD. За всем этим последует новый альбом.
__________
• GR: Пару личных вопросов каждому из вас:
Вопросы для Моники:
• GR: В 2007 году вышел ваш сольный альбом Infrawarrior, который посвящен женщине в разных смыслах этого слова: от рассмотрения природы в виде Геи (женского начала), до темы рабства и женщины. Что значит название этого релиза? Чем была вдохновлена эта работа, помимо мифологических элементов? Какими событиями?
Моника: Это мое собственное слово. Это значит «воин по призванию». Здесь речь идет больше о самодоверии. Это полная самоудовлетворенность, а в андерграунде – это такой эскапизм, что должен быть подчеркнут. Что значит быть «альтернативным» в этом дерьмовом мире сейчас? Одеваться в черное и использовать толстый слой мейк-апа; критиковать систему; покупать андерграундную музыку – ну и, что? На самом деле, безделие в совокупности с покупкой штампованной дарк-андерграундной музыкой – это все, что они хотят. Корпорации извлекают деньги из всего, что можно: на фабриках по изготовлению одежды они используют труд бедных людей; на косметических же заводах они проводят опыты над животными; наконец, на корпоративных лейблах они делают деньги, заставляя вас покупать «темную» музыку и безделушки. Они причастны ко всему, что помогает разрушать нашу планету. Я думаю, что нам нужны воины по всей земле… Я не имею в виду воинов в доспехах, сражающихся оружием прошлого. Я говорю о воинах в самих себе — о тех, кто будет бороться с системой, не вскармливая ее, не отдавая ей деньги. Не критикуй систему, чтобы потом пойти в McDonalds. Попытайтесь понять для себя из чего производится вся эта роскошь, товары и пища. Смысл “Infawarrior” как раз заключается во все этом.
Мы пришли к выводу, что F&tM; занимает свое особое место, и более тяжелые композиции о социальной несправедливости и мировых событиях будут плохо сочетаться с ее концепцией. В этом и заключалась главная причина почему я несколько лет назад начала писать материал для своего сольного альбома.
• GR: Ваши рисунки и графика оригинальны и необычны и находят немало поклонников. Как давно вы начали рисовать и имеете ли профессиональное образование художника? Как вам удается сочетать определенный нонконформизм в жизни и искусстве с общепринятыми вещами, как в том же искусстве, так и в жизни?
Моника: Я научилась рисовать до того, как обучилась письму. Рисование, как и визуальное искусство – моя первая любовь. Однако, я ушла из арт-школы по причине того, что не была согласна с учителями. Я очень люблю художников, которые политичны. Впрочем, для меня искусство служит еще для удовлетворения потребности в красоте.
Я художник-график, поэтому моя интерпретация визульного имеет много общего с поэзией. Она может согласовываться с действительностью, а может и нет. Она исходит из самого сердца.
Вопросы для Вильяма:
• GR: Вы участвовали в двух проектах Розза Вильямса (Christian Death & Shadow Project) в начале 90х. Чем запомнилось вам то время и какие воспоминания остались о самом Роззе?
Вильям: От того периода осталось множество ярких воспоминаний. Будучи большим фаном Christian Death с 1981 года, для меня было огромным событием поучаствовать в деятельности этой группы. Совместное пребывание в студии и запись альбомов – также было замечательным опытом. Однако, самым лучшим моментом был наш тур, что изменил мою жизнь практически во всех смыслах. Благодаря нему я познакомился с Моникой!
Как бы то ни было, это было замечательным временем! Что касается Розза, то лучше всего я помню его чувство юмора. Очень немного людей говорят об этом его качестве, но он был одним из самых обоятельных людей, которых я знал. Большую часть времени вместе, мы провели смеясь.
• GR: Вы часто участвуете в деятельности тех или иных групп и сегодня. Будет ли совместно с ними или просто самостоятельно выпущен ваш соло альбом?
Вильям: Будут релизы от других проектов, в которых я участвовал. Сольного же альбома не будет.
__________
• GR: В заключении, традиционный вопрос: чтобы вы могли пожелать вашим поклонникам из России? Спасибо за интервью!
Вильям: Спасибо за интервью и сердечные приветствия нашим русским друзьям, которых мы надеемся когда-нибудь увидеть!